Карьерский оборотень - Страница 10

- Попробуйте! - крикнул Егоров.

Кран вздрогнул, мелко завибрировал. Сухо щелкнул магнитный пускатель, заскрипела лебедка, наматывая трос на барабан. Стропы, лежащие внизу на бетонном полу, поползли вверх. Егоров закрыл шкаф управления, спустился вниз, в кабину.

- Ну, вот и все, - сказал он, глядя на девушку. - Я рад, что удалось помочь вам. Кстати, меня зовут Владимир. А вас?

- Катя... Катя Клейн. Спасибо, Владимир.

Она как завороженная смотрела в черные, глубоко посаженные глаза. Что-то сверхъестественное, приятно дурманящее было в них.

- Очень приятно познакомиться с вами, Катя. Вы и вправду очень красивы, это не просто комплимент, это констатация факта. Более того, вы напоминаете мне мою невесту.

- Она осталась там, откуда вы приехали?

- Нет, она, к сожалению, погибла, - сказал Егоров, не сводя с Кати напряженного взгляда. - Поэтому я приехал сюда. Там было трудно оставаться.

- Да, я понимаю, - пробормотала Катя.

Она вдруг испугалась, нет, не его, а себя. Под его взглядом хотелось расслабиться, закрыть глаза, прижаться головой к его груди... Он действовал на нее, как гипнотизер. Катя отвела глаза, выглянула в окошко, помахала рабочим внизу:

- Все в порядке, ребята! Сейчас будем работать! - И повернулась к Егорову: - Извините, но мне нужно наверстывать упущенное. Еще раз спасибо.

- Пожалуйста, - улыбнулся Егоров. - Видите ли, я тут совершенно один, никого не знаю... Не могли бы мы в субботу, днем, разумеется, погулять по окрестностям? Пожалуйста, не подумайте ничего такого, просто погулять. Вы бы мне рассказали о местных достопримечательностях. Ну, скажем, в благодарность за отремонтированный кран?

- С чего это вы взяли, что я стану с вами гулять? - удивилась Катя.

- Почему бы и нет? Что в этом плохого? Я тут человек новый, никого не знаю, зато чувствую, что ко мне все присматриваются. Если я кому-то не понравлюсь, мне запросто могут кости переломать. Но если увидят, что я прошел по улице с такой красивой девушкой, может, и не будут считать меня чужаком.

- А может, и наоборот, накостыляют вам за эту прогулку как следует. У меня, между прочим, жених есть.

- Дорогая Катя, если ваш жених будет недоволен, я тотчас же извинюсь и пообещаю, что больше такое не повторится. Мне здесь жить, и я не хотел бы кому-то досаждать, честное слово.

- Вы какой-то странный...

- А разве другим мужчинам не хочется пройтись с вами?

- Почему же, хочется. Только они боятся.

- А я не боюсь. Я ведь ничего о вас не знаю и знать не хочу. Мне просто приятно будет побеседовать с вами. Может быть, в субботу?

- Не знаю, - пожала плечами Катя. - Ничего не могу вам сказать.

- И не говорите. Я зайду к вам в субботу днем, тогда и скажете. Поверьте, я не обижусь, если вы окажетесь занятой, не огорчусь. Всего вам доброго, Катя.

И, широко улыбнувшись, Егоров покинул кабину крана.

Каждую ночь, прежде чем Егоров мог уснуть, его посещало его прошлое. Чего бы он не отдал за то, чтобы распрощаться с ним навсегда, но это было невозможно. Прошлое теперь определяло его настоящее и будущее, без страшного, кровавого прошлого не было бы Владимира Егорова.

Смерть Гали породила в нем новые чувства, новые ощущения. Он не жалел ее, не переживал - никаких угрызений совести! Словно бы не он убил девушку, которую любил, а кто-то другой. Вроде как свершилось возмездие: она предала его, обманула, изменила и за это была наказана. Справедливо. И неважно: молния ударила с неба или Зверь разорвал ее тело, совершенно неважно! Зато ощущение собственного могущества, способности самому вершить жестокий суд, пьянящий привкус крови во рту невозможно было забыть. Человек, познавший это, уже не противился Зверю с такой силой, как прежде.

Дней через десять после гибели Гали и ее спутника, в однокомнатной квартире на проспекте Нефтяников, которую снимал Вартан, не желая стеснять своих родителей, состоялся разговор, потрясший Егорова. Девушек с ними не было, идти никуда не хотелось, и они сидели вдвоем за бутылкой шотландского виски. Неожиданно Вартан сказал:

- Володя, я знаю, кто убил Галю.

- Кто? - равнодушно спросил Егоров, наполняя рюмку.

- Ты, - сказал, будто выстрелил, Вартан.

Рука Егорова дрогнула, рюмка опрокинулась, заливая кухонный стол янтарной жидкостью. Зверь не пытался вырваться наружу, он был умным Зверем, а Человек растерялся. Ощущение его могущества было неразрывно связано с тайной, и теперь, когда тайна исчезла, он почувствовал себя голым на базарной площади.

- С ума сошел?! - крикнул Егоров. - Как ты можешь, Вартан?! Я любил Галю, я... я...

- Что-то незаметно, чтобы ты убивался по поводу ее гибели. Ты знал, что она изменяет тебе?

- Да! Я знал это. И... сам понимаешь. Галя была для меня всем: будущим, моей надеждой и после того, что я узнал... Она умерла для меня задолго до того, как случился кошмар. Вот тебе и показалось, что я не переживал. - Егоров замолчал, внимательно глядя в глаза приятеля. Затеплилась надежда: вдруг он сказал об убийстве в переносном смысле, ну, что-то вроде: ты убил ее своей холодностью или, напротив, настойчивостью.

- Ты не знал важного, - сказал Вартан. - Она действительно охладела к тебе, но изменять не собиралась. К этому толкнул ее ты. Она мне как-то сказала, что боится тебя, Володя. Несколько раз, когда ты бывал чем-то недоволен, она видела в твоих глазах страшный красный блеск. Это так испугало ее, что бедная Галя бросилась в объятия первому попавшемуся парню, надеясь, что он сможет защитить ее. Она вспомнила мой рассказ в Джубге, твое бормотание в машине, она буквально тряслась от страха. Честно говоря, я тогда не поверил ей.