Карьерский оборотень - Страница 24

Невысокий старик в фетровой шляпе остановился прямо перед Катей, подергивая себя за рыжий ус. Это был учитель пения Леонид Поликарпович.

- Как же так, Катенька? - удивленно спросил он. - Выходит, то, что люди говорят, - правда?

- Что правда? - спросила Катя.

- Ну, то, что вы с Иваном окончательно разругались?

- Глупости это, Леонид Поликарпович, все у нас хорошо.

- И тем не менее ты гуляешь с другим человеком. А я ведь уже на свадьбу был приглашен, ты помнишь? Сама же просила поиграть на скрипке и на баяне. Я дома репетирую вовсю, жду не дождусь...

- Катя просто показывала мне поселок, рассказала о заброшенном карьере, - холодно сказал Егоров. - Ничего предосудительного в этом, надеюсь, нет.

- Молодой человек, - недружелюбно сказал Леонид Поликарпович, тыча пальцем в грудь Егорову. - У нас не принято гулять с чужими невестами. Казаки строго смотрят на подобные выходки, и я удивляюсь долготерпению Ивана и неосмотрительности Катерины.

- Как это понимать? - спросил Егоров.

- Прямо так и понимайте, молодой человек, - совсем сердито сказал старик. - Что замечательную девушку представляете в нехорошем свете. Если вы не знаете, что Иван и Катя готовятся к свадьбе, так знайте. И сделайте правильные выводы!

- Пожалуйста, Леонид Поликарпович, не надо сердиться, - растерянно попросила Катя.

Егоров вздрогнул, торопливо прикрыл ладонью глаза, будто у него вдруг разболелась голова.

- Я не думал, что из-за пустяка возникнет такой шум, - глухим голосом пробормотал он. - Вы можете осуждать меня, чужого человека, хотя, по правде не за что. Но как вам не стыдно плохо думать о Кате? Вы же ее давно знаете!

- Ты меня не стыди! - строго сказал Леонид Поликарпович. - Лучше отойди от нее подальше!

И, с гордо поднятой головой и ощущением выполненного долга, старик зашагал вперед.

- Наверное, нам не следует больше встречаться, - неуверенно сказала Катя. - У вас и вправду могут быть неприятности, Володя.

- Как скажете, Катя, так и будет, - смиренно ответил Егоров, отрывая ладонь от лица. - Я вам уже говорил, что с трудом переношу явное хамство. Не могу понять, как людям не совестно лезть в чужую жизнь? Неужели не канули в прошлое времена, когда поведение супругов обсуждали на партийном собрании? Прилюдно ворошили грязное белье? Я думал, с этим покончено...

- Да вы не огорчайтесь, Володя, - улыбнулась Катя. - Я ведь действительно пригласила Леонида Поликарповича на свадьбу, вот он и принял нашу прогулку близко к сердцу. Не надо провожать меня до калитки, сама дойду. До свидания, Володя.

- Надеюсь, до скорого свидания, - со значением сказал Егоров.

Некоторое время он стоял посредине улицы, глядя на удаляющуюся стройную фигуру, а потом неторопливо пошел к своему жилью.

В темном переулке от забора вдруг отделился огромный мужик, подошел к Егорову, схватил ручищами за полы куртки, рявкнул, дыша в лицо перегаром:

- Ну ты, козел! С девочками нашими разгуливаешь?! Без разрешения? А ну давай гони тысчонку на бля... гоустройство поселка Карьер!

Егоров брезгливо отстранился. Он узнал мужика, которого часто встречал у магазина, где тот ошивался в надежде залить свою неиссякаемую жажду. Вася Косой, тоже местная достопримечательность. По словам Елизаветы Петровны, притворяется больным, а на самом деле обычный тунеядец и пьяница. Живет один в полуразвалившейся хатенке вот в этом переулке.

- Тебя участковый послал, да? - спросил Егоров, вытаскивая из кармана тысячерублевую бумажку.

- Где участковый? - испуганно обернулся мужик. - Ну ты, городской! Смотри, щас ладонью прихлопну - мокрое место останется! Ты меня не пугай, понял?

Егоров понял.

- Я не сомневаюсь, что за эту тысячу рублей поселок действительно благоустроится, - сказал он и вскинул на Косого горящие глаза.

Тот заграбастал купюру, сунул ее в карман драного пиджака, потом прищурился, глядя на Егорова.

- И не зыркай на меня! - он поднял кулачище.

- Хорошо, не буду, - сказал Егоров и опустил глаза.

Евдокия Андреевна, мать Ивана, пожилая полная женщина с карими глазами и седыми волосами, стянутыми на затылке, подошла к сыну, легонько похлопала его по плечу.

- Ваня! Представляешь, как внесешь в нашу хату молодую красавицу жену, да?

- Опять дождь пошел, - сказал Иван, глядя в окно.

- Чего ж ему не идти, осень пришла. Ты сегодня какой-то особенно задумчивый, Иван. В кои-то веки воскресенье вечером сидишь дома, не гоняешься по поселку за хулиганами и пьяницами. Даже удивительно видеть такое. Что-то случилось?

- А что может случиться?

- Да мало ли... Я вот подумала, а не тесно вам с Катей будет жить в нашей тесной кухне? Может быть, мы с отцом переберемся туда, а вы, молодые, останетесь в хате? Все же здесь поприличнее, да и места побольше. Как ты думаешь?

- Отец уже спит?

- Ему завтра рано вставать. И я тоже собираюсь на боковую. Сочинила план основных мероприятий на октябрь, теперь и отдохнуть можно.

- Тяжело, неверное, завучем быть, да, мам? Может, тебе снова оставить себе только историю?

- Смеешься? Сейчас никто толком не знает, какую же историю нужно преподавать детям. Хоть каждый день посылай учителей на курсы усовершенствования. Завучу проще. А ты мне так и не ответил насчет кухни.

- Знаешь, мам, давай не будем загадывать.

- Вот как?

- Ну да.

- Видимо, что-то случилось. - Евдокия Андреевна испытующе посмотрела на сына. - Прежде ты с удовольствием рассуждал о том, как вы будете здесь жить с Катей, что нужно купить из мебели, посуды, куда поставить телевизор.

- А теперь не хочу, - буркнул Иван.

- И объяснить, в чем дело, тоже не хочешь?